[email protected]

В вепсской классификации животного мира отмечаются следы иерархичности. В ней духи-покровители занимают места более высокие по сравнению с животными. В то же время среди животных выделяются существа более высокого ранга, например, медведь, который часто именуется как «царь всех зверей». Соответственно медведь – «царь» может быть функционально сопоставим с представителями других классов. Не менее важным в вепсской классификации было деление внутри родов. Исходя из народных суждений, животные могли быть хорошими (положительными) – hüvä и плохими (отрицательными) – huba (hond, paha), а также хорошими для одной ситуации и плохими для другой (то есть, выражаясь научным языком, амбивалентными). Под хорошими животными, в первую очередь, понимались полезные – tarbheižed, poleznijad и «безвредные» (безобидные) - bezvrednijad. Плохими животными были те, которые приносили вред (izjan) человеку. Среди положительных животных выделялась группа, определяемая словом jumalan (g’umalan, d’umalan) ‘божий’, в которую входили «небесные создания» - ласточка, лебедь, бекас, голубь, божья коровка. На представления, связанные с этой группой, явно оказало влияние распространенное среди вепсов православие. Важным критерием разделения животных являлась съедобность. Соответственно этому критерию животные у вепсов делились на съедобных (чистых) – puhtaz и несъедобных (нечистых, поганых) – pagan. Пищевой запрет зависел от разных факторов: вкусовых качеств мяса животных; пережитков тотемистических воззрений, когда часть фауны для определенной группы народа становилась пищевым запретом; библейского разделения животных на чистых и нечистых. Неясности и подробности намеченной схемы народной зоологической классификации вепсов определяются в последующих главах. По предварительному заключению, традиционная классификация строилась на мифологических (языческих) и христианских основах, а также народных естественнонаучных знаниях. В целом, различия между научной и народной классификациями выглядят достаточно существенными: в первую очередь, - в количестве зоономинаций (крупных и мелких), в классификационных единицах, в признаках животных и т.д. В соответствии с намеченной зоо-классификацией последующие главы 2-7 посвящены отдельным классам животных и имеют примерно одну композиционную структуру: общая характеристика данного класса (группы), далее - детальный обзор его подгрупп и видов, выводы. Глава 2. «Птицы». В традиционном мировоззрении вепсов выявляется небесная семантика птиц (lind в общеродовом значении этого термина): связь с Богом-Творцом, чистота, безгрешность. Весьма устойчивыми в вепсской традиции являются представления о душе-птице и птице-вестнике смерти. На основе текстов вепсских причитаний и сравнительных материалов по этнографии некоторых народов выдвигается предположение о возможном существовании у вепсов веры в две или несколько душ у женщин в виде различных птиц, соответствующих разным возрастам. Менее распространены представления о защитной и вредоносной функциях птиц. § 1. «Водоплавающие птицы». По представленным в диссертации материалам, существование культа водоплавающей птицы у вепсов не вызывает сомнений. В этом объекте поклонения нашли воплощение взаимосвязанные основополагающие идеи народа о рождении Вселенной; о плодородии; о существовании души после смерти, предков и иного мира. Эти представления имели неодинаковую степень развития. Они по-разному сгруппировались, в основном, только вокруг трех видов водоплавающих птиц: утки, чирка и лебедя. В некоторых случаях лебедя заменял гусь. Так, слабо сохранившаяся в вепсской традиции космогоническая идея была связана с уткой. Продуцирующие представления наиболее ярко проявились в приметах и жертвенных обрядах, относящихся к чирку; в причитаниях, где символом невесты и ее подруг была утка. Довольно четкие следы тотемистических верований обнаружились в культе лебедя, более стертые – в культе гуся и утки. Последняя воплощала в себе также анимистическую идею. Кроме того, образы этих птиц имеют различное отражение в мифологии вепсских этнолокальных групп. Например, в мифологической традиции северных вепсов чирок занимает значительное место, в то время как лебедь - почти никакого. У средних и южных вепсов с этими образами вырисовывается противоположная картина. § 2. «Журавль». Воззрения вепсов о журавле имеют сходство с представлениями о лебеде, но, в отличие от последнего, гораздо хуже и неравномерно сохранились в культуре современного вепсского населения. Запреты на убийство и употребление журавля в пищу, нашедшие отражение в рассказах и сказках; сказочные мотивы о журавлином оборотничестве; группа вепсских топонимов с основой kuŕg, представляющая древнее имя или прозвище человека, свидетельствуют о том, что у вепсов был распространен культ журавля, восходящий к тотемистическим представлениям. Наиболее живучими в культе журавля оказались идеи возрождения природы, составившие основу многих примет и сезонных обрядов - встречи и прощания с этой птицей, кувыркания по земле. § 3. «Ласточка». Приведенные в параграфе факты указывают на почтительное отношение вепсов к ласточке: орнитоним d’umalanlinduine - букв. «божья птичка»; мифологические рассказы о ласточке как о любимой Богом-Творцом птице; запреты на ее убийство и разорение гнезда; наказания за нарушение табу причинять вред (кровь в коровьем молоке, веснушки). Совокупность обнаруженных явлений в общих чертах демонстрирует сходство с русским и, - шире, славянским комплексом. На основе этого наблюдения в диссертации делается вывод о том, что на почитание ласточки у вепсов большое влияние оказали древние славянские и более поздние христианизированные представления. § 4. «Дневные хищные птицы» посвящен характеристике трех представителей этой подгруппы – орла, ястреба и сокола. На территории расселения вепсов орлы представлены только беркутом и то в качестве очень редкой птицы. Собственное вепсское название этого вида забыто населением. Универсальность и значимость культа орла в карельской и финской мифопоэзии заставило нас обратиться к поискам его следов в вепсской культуре. Этот поиск показал, что культовые представления об орле (тотем; существо, близкое солнцу; создатель мира) в вепсском традиционном мировоззрении прослеживаются довольно слабо и то, – только по менее компетентным источникам - ойконимам, притче, сказкам. Источники первой значимости – поверья, приметы, мемораты, обряды, имеющие отношение к орлу, - не обнаружены. Возможно, культ орла исчез у вепсов очень давно, вместе с постепенным исчезновением этой птицы из природного окружения, или же он «переориентировался» на более популярного у вепсов пернатого хищника – ястреба. В приводимых в параграфе высказываниях информантов о ястребе преобладают его отрицательные оценки: злостный похититель кур, нечистая птица. Они дополняются рассмотрением предохранительных куроводческих обрядов от ястреба с солярной символикой. Отмечается, что в этих обрядах прослеживается параллелизм ястреба с солнцем, через который ястреб отождествляется с орлом. Как и орел, ястреб известен в качестве вепсского антропонима. О некотором сходстве образов орла и ястреба и о доминировании последнего в вепсском традиционном мировоззрении свидетельствуют и сказки. Особое внимание уделено рассмотрению вепсских легенд о ястребе – отрицательном персонаже. Все эти данные позволили выдвинуть предположение, что в далеком прошлом ястреб мог быть тотемом некоторых древневепсских племен. С утратой былого значения охоты и появлением куроводства ястреб стал рассматриваться как злостный вредитель хозяйства вепсских крестьян. Сокол - самый распространенный мужской образ в вепсских рекрутских и свадебных причитаниях, где он всегда символизирует холостых парней. На основе анализа текстов с этим персонажем делается вывод, что образ сокола вместе с названием появился в вепсских причитаниях под влиянием русского фольклора, скорее всего, вытеснив из вепсского фольклора какой-то другой мужской птичий образ, быть может, селезня, соответствующего утке. § 5. «Врановые» посвящен анализу образов четырех птиц – вóрона, вороны, сороки и сойки, которые в верованиях, обрядах и фольклоре вепсов создают различные групповые комбинации, свидетельствующие об общих представлениях. Наиболее четкий объединяющий признак этого подразделения пернатых - нечистая природа. С помощью различных примет, мифологических рассказов и сказок доказывается, что у вепсов, как и многих европейских народов, ворона и ворон – птицы, однозначно приносящие несчастье. В основе такой отрицательной характеристики лежат биологические свойства вороны и ворона (черный цвет, пронзительный крик, поедание падали), на которую наслоились христианские представления об этих птицах как олицетворениях сил ада и дьявола. Самый яркий персонаж подгруппы «врановых» - сорока. Запрет на поедание мяса сороки в сочетании с другими обнаруженными признаками: оборотень, антропоним, предсказатель, защитник человека в лесу, посредница в любовных отношениях, - заставляют склониться к мысли, что сорока в древности могла быть прародительницей некоторых вепсских родов, покровительницей родственников. § 6. «Ночные птицы: сова, филин». Судя по рассмотренным поверьям и меморатам, у вепсов существовали представления универсального характера о сове и филине как вестниках негативных событий. Особое внимание уделяется мифологическому рассказу о жертвоприношении сове в виде брошенной одежды, который заставляет предположить связь этой птицы с родами (возможно, лесной хозяйки). § 7. «Летучая мышь». Взгляды на летучую мышь у вепсов обнаруживают полную противоположность. У капшинских вепсов появление летучей мыши в пределах домашнего пространства сулит смерть и несчастья членам семьи. Данное поверье, видимо, является типологическим, поскольку находит аналогии у многих народов Европы (Германия, Кавказ, Россия). Шимозерские и северные вепсы рассматривают летучую мышь как носительницу счастья и богатства. § 8. «Кукушка». На основе анализа различных текстов были выявлены следующие признаки, характеризующие кукушку: душа; вестница; носительница огня; символ весны и, следовательно, возрождения природы; «культурный герой», дающий человеку золото и другие металлы; прародительница клещей. Все они явно указывают на то, что кукушка в прошлом была почитаемой птицей у вепсов. Культовый комплекс о кукушке составили явления различного происхождения – общеевропейские (душа, вестница), славянские (связь с аграрным календарем), общеприбалтийско-финские (прародительница клещей). § 9. «Дятел». У вепсов повсеместно чрезвычайно устойчивы представления о том, что дятел своим стуком предсказывает смерть; они нашли отражение в поверьях и меморатах, приводимых в работе. Подобные представления были широко распространены у всех восточных славян, в Польше, Норвегии, Финляндии. В § 10 и 11 главы рассматриваются мало примечательные виды вепсской мифологической орнитофауны – синица и снегирь - по народным представлениям птицы холода, и группа п epнатой дичи - глухарь, тетерев, рябчик и куропатка. Глава 3. «Звери». В отличие от класса птиц, у зверей обнаружилось гораздо меньше общих признаков. Главный признак, объединяющий практически всех зверей в один класс, - территория их постоянного обитания – лес с его духом-хозяином. С классом зверей связаны некоторые пережитки промыслового культа: по верованиям, дух леса мог принять образ любого лесного животного, но чаще всего медведя. Чтобы промысел был удачен, начало охоты на зверей обязательно сопровождалось жертвоприношениями духу леса различными продуктами из мира «культуры». По окончании промысла лесовому жертвовали часть добычи. Помимо верований и обрядов, известны и другие жанры вепсской культуры, где представлен класс зверей - фразеологизмы, сказки, сюжеты вышивки. § 1. «Медведь». Комплекс вепсских представлений о медведе, реконструируемый в данном параграфе с помощью междисциплинарных источников, свидетельствует о безусловном поклонении этому животному, существовавшем еще в период финно-угорского единства и прошедшем многие стадии развития. Исследование показало, что в основе древнего почитания медведя у вепсов лежали тотемистические представления и связанный с ними промысловый культ. В вепсской традиции были обнаружены практически все важнейшие элементы тотемистического комплекса, хотя и в различной степени сохранности. Культ медведя проявился у вепсов также в выделении его как самого главного среди других зверей. Главенство медведя в мире зверей восходит к его положению в древней системе мироздания: у некоторых финно-угорских народов сохранились архаичные представления о медведе как существе верхнего мира, спущенном с небес на землю. Предполагается, что отголоски таких представлений у вепсов «задержались» в топонимии и народной астрономии. Отдельные факты вепсской культуры (изображения медведя на древневепсских кресалах, поверья, загадки, сравнения) свидетельствуют о связи медведя через семантику «верхнего» мира с огнем, которая существовала и в мифологиях других финно-угорских народов. Свадебные обряды с медвежьей символикой, медвежье ряженье, снотолкование указывают на то, что медведь наделялся семантикой брака, плодородия и плодовитости. В дальнейшем мировоззренческий комплекс о медведе дополнялся и трансформировался под влиянием изменений, происходивших в общественно-историческом и хозяйственном развитии вепсов, а также в результате этнокультурного взаимодействия с русским населением. В работе на конкретных примерах (табуизмы на имя медведя, обряды «расправы» над медведем с целью охраны будущего урожая и т.д.) демонстрируются изменения в культе. § 2. «Волк». Исследование показало, что некоторые верования и обряды, связанные с медведем и волком, идентичны (пастушеское табу молчания, отношение к духу леса и св. Георгию, примета на сон, ряд свадебных элементов). На основе сопоставительного анализа с данными других культурных традиций был сделан вывод о посреднической роли соседнего русского населения в распространении среди вепсов европейских верований в волков-оборотней. Попадая к вепсам, они включались в рассказы о звере с аналогичными свойствами – медведе и постепенно формировали синонимизм обоих образов в некоторых фольклорных жанрах (пословицах, сказках). В целом, волк выглядит менее ярким персонажем в вепсском традиционном мировоззрении, нежели медведь. Как показывают сравнительные материалы, подобная «расстановка» двух образов характерна и для верований других таежных народов Евразии. Между тем, у южных и западных славян, а также у украинцев и южнорусского населения семиотический статус волка, напротив, занимает первое место среди других хищников, а жертвенные обряды и праздники в его честь демонстрируют культовое отношение к нему этих народов, чего мы на основе имеющихся источников не можем сказать о вепсах. § 3. «Пушные звери». На основе двух реальных признаков – ценного меха и невкусного мяса (за исключением мяса бобра) среди класса зверей выделяется подгруппа мелких пушных животных. Особенно семантически насыщенным предстает образ лисицы. В ходе исследования удалось выявить некоторые элементы сакрального отношения к этому зверю – тотем, обладатель плодородных и лечебных свойств, носитель огня. Огненная символика лисицы наиболее отчетливо проступает при анализе обряда сжигания кострики и кумулятивных песен. Скорее всего, перед нами отголоски некогда существовавшего культа лисицы. Белка, как и лисица, символизировала огонь и, в целом, наделялась отрицательным значением. Это сближение было обусловлено, прежде всего, тем, что оба животных обладали одинаковой яркой окраской. Однако остальные имеющиеся данные явно служат подтверждением того, что белка не была почитаемым животным у вепсов. Как было установлено, верования о ласке в облике духа хлева у вепсов носят локальный характер (Прионежье, Шимозеро, Пяжозеро). Данное обстоятельство, а также отсутствие этого образа в других жанрах вепсской культуры, вкупе с источниками по финно-угорским и славянским народам, привело к выводу о славянских истоках происхождения верований о ласке в вепсской среде. Мифологические представления, связанные с барсуком, были обнаружены только у капшинских вепсов. Вместе с топонимическими данными, они указывают на вероятность распространения культа этого животного среди данной локальной группы вепсов в более ранние времена. В связи с истреблением бобра вепсский зооним, обозначающий этого зверя, исчез из памяти населения. Тем не менее, материалы по финно-угроведению, данные по вепсской археологии (амулеты с изображением бобра) и топонимике, позволяют сделать вывод, что бобр являлся почитаемым животным у древних вепсов. § 4. «Заяц». Исследование показало, что в традиционном мировоззрении вепсов заяц - яркий, семантически насыщенный образ. Тем не менее, по представленным материалам, культ этого животного не прослеживается. Анализ одного из «указателей» на возможный культ – запрета на зайчатину, зафиксированного в ряде вепсских деревень, привел к заключению об его библейском происхождении. При этом проводниками в распространении библейских представлений могли быть русские крестьяне. Значительное место в вепсском мифоритуальном комплексе с образом зайца занимают типологические явления, характерные для многих европейских народов, и русские заимствования. К специфическим особенностям вепсской традиции относятся представления и обряд, связанные с ранним отлучением зайчонка от матери, а также ритуалы защиты репы от зайцев. § 5. «Лось и олень». На основе археологических источников и сравнительных материалов можно предположить, что у вепсов в древности лось (олень) считался культовым животным. Ему приписывались небесное происхождение, невероятная скорость, дар предсказания, связь с верховным божеством, которому он предназначался в качестве жертвы. Впоследствии культовое значение лося (оленя) было утрачено, в первую очередь, под влиянием перехода к производящей форме хозяйства - скотоводству. В настоящее время лось фигурирует в приметах южных и пяжозерских вепсов, предсказывающих несчастье; в легенде о жертвоприношении в Ильин день – у белозерских вепсов. Глава 4. «Змееобразные, земноводные и мышеобразные», как свидетельствует название, объединяет три группы животных. Это объединение было сделано на основе выявленных мифологами универсальных представлений об общей природе змей, лягушек и мышей и их принадлежности к водно-подземному (нижнему) миру (В.Н. Топоров). В вепсской культуре такие представления явно обнаруживаются только в сказках на довольно популярный у вепсов международный сюжет «Мачеха и падчерица» (АА 480 А). В вепсском сюжете девочка, вслед за упавшим предметом (веретеном, кольцом), прыгает в прорубь или колодец и попадает в подземный мир. Там она у лесной хозяйки или Бабы-Яги топит баню и моет ее детей – лягушек, ящериц, змей, мышей. В связи с этими фактами в данной главе особое внимание уделено рассмотрению вопроса, касающегося реконструкции одного из звеньев народной зоо-классификации: имелся ли у вепсов комплекс общих верований, объединяющий животных трех групп? В § 1. «Змееобразные» выявляются представления о змее, ящерице, червяке, пиявке, волосатике, улитке; доказывается их принадлежность к одной группе. Значительную часть параграфа составляет реконструкция комплекса вепсских представлений об образе змеи – ключевом в любой мифологической системе. Этот комплекс оказался сложным и противоречивым. С одной стороны, змея имеет связь с жизнью, плодородием, деторождением, богатством; с другой, является воплощением зла, причиной болезней и смерти, представителем мира мертвых. Змея – хтоническое животное и в то же время может быть связана с водой и огнем, а по происхождению – с небом. Различные взгляды народа, порою сосредоточенные в одном вепсском поселении, обнаруживаются на убийство змей (табу и поощрение), на привязанность к греху (греховное животное и судья грешников). Такие факты, как частое изображение рептилий в мелкой скульптуре древней веси, запреты на убийство змей, их главенство в мире фауны, связь с огнем, сходство по многим представлениям с медведем, свидетельствуют о почтительном к ним отношении в древности. Но это мнение полностью перечеркивается при анализе текстов вепсских противозмеиных заговоров. Поэтому в настоящее время говорить что-либо о культе змей у вепсов не представляется возможным. Под влиянием христианства происходит негативное переосмысление образа змеи. Дожив до современности, идеи о змее как существе отрицательном и крайне опасном получают среди вепсов значительный перевес. В вепсском комплексе воззрений о змеях были выявлены локальные различия. Они касаются, в основном, наличия или отсутствия того или иного представления в вепсской локальной группе. Так, у средних вепсов бытуют поверья о сорока матерях – жертвах медянки, а у южных – о закате солнца, с наступлением которого человек, укушенный медянкой, умирает. Капшинские вепсы верили в духа-хозяина хлева в облике змеи. § 2. «Земноводные». У вепсов сохранился однородно-позитивный мифоритуальный комплекс, демонстрирующий почтительное отношение к лягушке (табу на убийство, дух-хозяин хлева, символ плодородия, целительные и обережные свойства). Другой вид земноводных - жаба, считающаяся «поганой лягушкой», составляла противоположный полюс представлений: соотносилась с землей, была носителем болезней. § 3. «Мышеобразные» состоит из трех разделов. Первый раздел посвящен рассмотрению образов мыши и крысы. Крепкие зубы мыши и плодовитость способствовали появлению продуцируюших представлений, которые нашли отражение в ритуале «посвящения» мыши выпавшего молочного зуба ребенка и вепсском фразеологизме, обозначающем наступление беременности. Судя по поверьям и магии, рассмотренным в работе, мышь у вепсов связывалась также с представлениями о смерти, убытками, голодом. В отличие от мыши, крыса – довольно бледный персонаж в традиционном мировоззрении вепсов. Второй раздел посвящен символике землеройки. Отмечается, что землеройка по некоторым функциональным признакам имеет сходство с мышью. В третьем разделе дается характеристика образа крота. Лексика, поверья и легенда, приводимые в работе, иллюстрируют пограничное положение крота между классом зверей и группой мышеобразных. В конце главы подводится итог исследования трех групп животных. Констатируется, что у вепсов прослеживается общий комплекс представлений для змееобразных, земноводных и мышеобразных, который, в отличие от мифологий многих народов мира, имеет завуалированный характер. В раскрытом виде он выглядит следующим образом: 1). Представители трех групп относятся к водно-подземному миру. Поэтому для них в какой-то мере характерна такая же амбивалентная символика, как и у воды и земли: жизнь, плодородие природы и человека и в то же время - смерть и болезни. При этом наиболее ярко в верованиях выступает дурное значение животных. Их появление перед людьми сулит беду (смерть членов семьи, голод, войну и т.д.). Животные как сами по себе, так и их ядовитые органы и вещества, наделяются способностью вызывать различные заболевания у людей и скота, порою неизлечимые или со смертельным исходом. Например, причины болезней от змеи – перешагивание через нее, отравление ядом, заползание в рот человека; от ящерицы и лягушки – попадание на кожу мочи; от волоса – внедрение в тело человека; от жабы – прикосновение к коже (бородавки), заползание внутрь (ангина); от мыши – съедение гнезда (общее отравление организма). 2). Змееобразные, земноводные и мышеобразные - нечистые существа. Некоторые из них использовались в магии вепсских колдунов (змеи, лягушачьи кости). 3). Против наиболее вредоносных представителей этих групп совершались обряды защиты. Причем в качестве оберегов иногда фигурировали одни и те же предметы, например, деготь (от змей и мышей), топор (от червей и мышей). 4). Иногда мертвое тело животных или его отдельные части применялись в обрядах как отпугивающее средство. 5). В облике главных представителей трех групп (змеи, лягушки, мыши, крысы, крота) мог выступать дух-хозяин хлева. По собранным данным удалось наметить географию распространения этих верований на вепсской территории. Шимозерские и пяжозерские вепсы в качестве зооморфного образа духа хлева называли ласку и мышь, белозерские – мышь и крысу, оятские – мышь, крысу, крота и лягушку, капшинские – змею и мышь, южные – лягушку, змею, мышь, крысу. Привлечение сравнительных материалов указывает на трудность определения этнических истоков этих представлений. Тот же набор животных, облик которых, по народным верованиям, мог принимать дух хлева, встречается, например, на территории Финляндии и в славянских зонах. Однако, у вепсов представления о духе хлева - мыши - явно преобладающие, в то время, как у финнов Финляндии таковыми являются представления о домашнем духе - змее. Глава 5. «Рыбы». Исследование ихтиофауны в вепсской мифологии показало, что в традиционном мировоззрении вепсов рыбы - более, чем любой другой класс животного мира, - представлены собирательно. Неразрывная связь рыб и водной стихии нашла отражение в ряде вепсских верований, обрядов, пословиц, загадок, фразеологизмов. Как и вода, рыба наделялась амбивалентной символикой. Продуцирующее значение рыбы объясняет ее использование в качестве ритуального блюда (рыбника) в любовной магии и свадебной обрядности вепсов. В тоже время, по вепсским верованиям, рыба, запутавшаяся в сетях, предсказывает покойника (южные вепсы); а сны о ней толкуются как плохие предзнаменования (почти повсеместно). Рыба в обобщенном виде являлась объектом промыслового культа. На это указывают верования об одушевлении рыб и приписывании им способности понимать человеческую речь, об отрицательной роли женщины в рыбной ловле, о водяном духе – хозяине рыб, зашифрованные в вепсском поведенческом комплексе. Видовое разнообразие рыб нашло крайне слабое отражение в традиционном мировоззрении вепсов. § 1-4 посвящены рассмотрению символики щуки, ерша, налима и кита в вепсской традиции. Обнаружены отдельные элементы сакрального отношения только к щуке, представляющие собой осколки древнего культа: главенство среди рыб; дух-хозяин вод; мощный оберег; обладательница лечебных свойств; существо, связанное с космоприродными явлениями (лунными фазами, периодическими озерами). Глава 6. «Насекомые». В ходе исследования определился ряд наиболее ярких образов насекомых, которым вепсская традиция оказывала предпочтение: божья коровка, бабочка, оса, пчела, мошкара, комар, слепень, муха, навозный жук, стрекоза, муравей, паук, кузнечик, сверчок, светлячок, клещ, домашние паразиты. Им посвящены 14 параграфов шестой главы. Сложных мифоритуальных комплексов с этими видами насекомых не обнаружено. Сравнение вепсского энтомологического ряда со славянским (прежде всего, русским), проведенное, благодаря использованию в нем фундаментального труда А.В. Гуры11, позволило сделать вывод, что класс насекомых, как никакой другой, характеризует своеобразие вепсской традиции. Некоторые насекомые, имеющие особый мифологический статус у вепсов, никак не выделялись в славянской традиции, например, клещ, бабочка-моль, «красивая бабочка», кузнечик. Кроме того, с частью энтомологических образов у вепсов были связаны специфические представления, отсутствующие у славянских народов. Например, выстригание волос стрекозой, появление лишая от вши, происхождение клеща от кукушки, а вшей – от птиц, влияние оводов на посевы репы и т.д. К сожалению, слабая изученность мифологической энтомологии у финно-угорских народов не позволила нам провести более широкий сравнительный анализ и высказаться определенно об этнических корнях отдельных представлений. Некоторые верования и обряды, характерные для вепсов и других прибалтийско-финских этносов, оказали влияние на соседнее русское население (широкое использование муравьев в скотоводческой обрядности). Но в то же время в вепсскую культуру вошли и многие явления, заимствованные от русских. Это, прежде всего, большое количество обрядов избавления от домашних паразитов. Как показало исследование, в народной энтомологической картине мира вепсов отдельные виды насекомых являются маркерами определенных частей космического пространства. Так, божья коровка и бабочка принадлежат верхней зоне, небу. Они в какой-то мере функционально сопоставимы с чистыми птицами. Паук с помощью своей паутины осуществляет связь между верхним и нижним мирами. Именно по отношению к этим насекомым у вепсов обнаруживаются элементы почтительного отношения: запрет на убийство и наказание за него. Практически все остальные насекомые по целому ряду значений обнаруживают поразительное сходство с группой змееобразных, относящихся к водно-подземному миру. Среди них можно выделить две подгруппы. Первую подгруппу составляют образы насекомых, у которых положительные и отрицательные стороны уравновешены: муравей, светлячок, «сверчковые» (кузнечик – положительный полюс, сверчок – отрицательный), пчела. Во вторую подгруппу входят персонажи с преобладающим отрицательным значением: комары, мухи, слепни, осы, вши, клопы и тараканы. Большинство этих насекомых, как и змееобразные, являются носителями плодородия в различных природных сферах и у людей: комар (знак изобилия даров леса и символ брака), слепень (изобилие репы), муравей (символ множества скота и женихов), светлячок (золото), кузнечик (созревание ржи). Некоторые из них – ярко выраженные вестники смерти (оса, муравей, сверчок, вошь). Эта группа насекомых может вызывать кожные заболевания (укусы; различные виды лишаев и сыпь от вши) и другие неприятности (выстригание волос стрекозой). Мухи, вши, клопы и тараканы относятся к нечистым представителям фауны. Даты, в которые совершаются обряды их уничтожения, часто представляют собой известные дни борьбы со всевозможной нечистью – Великий Четверг, Иванов день. Происхождение некоторых насекомых также сходно с происхождением всей нечисти на земле: в виде падения (по разным причинам) с неба на землю. Так, вошь и клещ ведут свое происхождение от небесных созданий – птиц, бросивших их сверху на людей. Муравей был сброшен на землю Богом. Мошкара появилась в результате сожжения какого-то нечистого существа. Отдельные представители этой группы (муравьи, вши) использовались в магии колдунов. Глава 7. «Домашние животные» начинается с определения класса, его групп и подгрупп. По внешним морфологическим признакам класс домашних животных распадается на две группы. Первая группа, условно названная нами «домашние четвероногие животные», обладает тем же набором особенностей, что и класс зверей - морда, четыре лапы (ноги), шерсть (лошадь, корова, бык, овца, баран, свинья, коза, кошка, собака); вторая – класс птиц – «домашние птицы» (петух, курица). По приносимой человеку пользе в первой группе выделяются две подгруппы: сельскохозяйственные животные (лошадь, корова, бык, овца, баран, свинья, коза) и выполняющие очистительно-обережные функции (избавление от мышей, охрана жилища) - кошка и собака. Этим двум подгруппам соответствуют и свои территории нахождения в доме. Сельскохозяйственным животным принадлежит хлев, а собаке и кошке – все домашнее пространство. По наличию рогов и виду копыт (копыта раздвоенные – парнокопытные, копыта нераздвоенные – однокопытные) среди сельскохозяйственных животных выделяются «нерогатые однокопытные» (лошадь), «нерогатые парнокопытные» (свинья), рогатые парнокопытные (корова, бык, овца, баран, коза). Под влиянием библейских представлений лошадь и свинья относятся к нечистым животным и не употребляются в пищу, тогда как коровы, быки, овцы, бараны, козы имеют противоположное значение. § 1 «Сельскохозяйственные животные» состоит из пяти разделов. Первый раздел посвящен реконструкции символики коня. Как показало исследование, конь являлся почитаемым животным у вепсов. Среди вепсских представлений, связанных с конем, многие имеют индоевропейские истоки, например: конь – жертва умершему; посредник между мирами; оберег; предсказатель; носитель плодородия и плодовитости; солнечный символ; неотъемлемый спутник верховного божества. В дальнейшем эти представления получают разное развитие в вепсской традиции. Так, еще в древности под влиянием христианизации у вепсов были прекращены жертвоприношения коней с употреблением жертвенного мяса, в отличие, например, от удмуртов, марийцев, хантов и манси. Представление о коне – посреднике между мирами, попадая в лесную среду, развивалось по линии связи с главным духом вепсской мифологии – хозяином леса. У вепсов, в отличие от индоевропейских народов, почти не сохранились представления о коне как солнечном символе. В то же время большой толчок в развитии получили верования и обряды, направленные на благополучие коней, сохранение их здоровья и повышение плодовитости. В комплексе культурных явлений, связанных с конем, некоторые формировались еще в период прибалтийско-финской общности (поверье об отыскании подводного клада жеребенком с младенцем), другие появились под влиянием русского населения (примета на ложь и врага, предания о выборе места для сооружения храма, обряды сева, заветные праздники и т.д.), третьи оказались продуктом самостоятельного развития (радуга как символ коня, пьющего воду). Второй раздел посвящен мифоритуальной характеристике крупного рогатого скота – быка и коровы. На основе анализа большого массива разнообразных материалов делается вывод о том, что культ крупного рогатого скота (главным образом, коровы) до сих пор занимает центральное место в жизни вепсских крестьян. Среди наиболее выразительных признаков, связанных с почитанием в разные века, можно назвать следующие: космогонические идеи о соотнесенности крупных копытных с водой, землей, небесной сферой и ее объектами (громом, молнией, дождем, солнцем, луной), огнем; сила плодородия; сходство с человеком, выраженное в обрядах и других явлениях вепсской культуры; праздники в честь крупного рогатого скота; обряды, связанные с уходом за этими животными; отсутствие изгоняющих ритуалов; прародитель семьи по материнской линии (корова); жертва громовержцу (бык). В вепсском мифоритуальном комплексе, связанном с крупным рогатым скотом, были выявлены компоненты разноэтничного происхождения: прибалтийско-финские; индоевропейские, многие из которых прошли через «фильтр» русского окружения; собственно русские и собственно вепсские. Результат такой гетерогенности продемонстрировал, например, реконструированный в работе вепсский ритуал новотела, в котором, наряду со многими элементами русского происхождения, выявился и ряд прибалтийско-финских и собственно вепсских черт (название обрядов argaita, использование ольхи, камня čuurkivi, приготовление ячневой каши, кормление детей на пороге). Разное сочетание этих несходных по этническим истокам элементов и их неодинаковое развитие сформировали на вепсской территории несколько типов ритуала, в какой-то мере совпадающих с основными этнодиалектными зонами. Персонажами третьего раздела являются овца и баран. Отмечается, что эти домашние животные в вепсской мифоритуальной традиции, в отличие от крупного рогатого скота, представлены намного бледнее. Некоторые элементы почитания имеют место - жертвоприношение барана св. пр. Илье у белозерских вепсов, предсказатель и аналог грома у южных вепсов, защитная и продуцирующая роль животного и его шерсти, но они, как правило, носят узколокальный характер и не составляют развитого культа. Реконструируемый вепсский комплекс верований и обрядов, связанный с овечьим приплодом, шерстью, мясом выглядит маловыразительным, по сравнению с красочным и сложным комплексом, направленным на плодородие и получение больших удоев у коров. При этом некоторые верования и обряды на «овечью тему» - такие же, как у восточных славян. В четвертом разделе определяется место козы в вепсском традиционном мировоззрении. Козы в вепсских деревнях появились поздно – только в начале ХХ в. Тем не менее, образ этого животного обнаруживается в верованиях южных и капшинских вепсов. Вызывает также удивление популярность козы в вепсских сказках. Отмеченные явления из области духовной культуры приводят к выводу об их сравнительно позднем появлении в вепсской среде, скорее всего, под влиянием русского населения. В пятом разделе рассматривается образ свиньи. Лексический материал показывает, что свинья была известна предкам вепсов еще до распада прибалтийско-финской общности. Однако на всем протяжении хозяйственной истории (с древности и до наших дней) разведение свиней у вепсов занимало незначительное место, по сравнению с крупным и мелким рогатым скотом. Видимо, это обстоятельство способствовало тому, что свинья не имела почти никакого значения в мифоритуальной системе вепсов. В вепсских представлениях свинья – это, прежде всего, носитель болезней (sugased ‘щетинка’, ehtitiž – болезнь от ругани, siganišk ‘свиная шея’). В способах лечения этих болезней отразилось своеобразие вепсской традиции. § 2. «Собака». Выявленные вепсские представления, связанные с собакой, обрисовали достаточно противоречивый образ. Восприятие этого животного другими, порою весьма отдаленными, народами, оказалось типологически сходным с вепсами. Однако воплощение этих представлений в определенных текстах вепсской культуры придало образу собаки у вепсов свой национальный колорит. Имевшие место в раннем средневековье жертвоприношения собак и тризны с вкушением их мяса исчезли с распространением среди веси христианства. Тем не менее, собака в вепсских представлениях сохранила причастность к преисподней. Ее связи с миром мертвых, с духами, излечивающая и защитная сила, запреты обижать животное являются свидетельствами существования почтительного отношения к собаке. Но по сравнению с конем и крупным рогатым скотом, это почитание было рангом ниже. Перечисленные сельскохозяйственные животные были возвышены до верхнего мира, имели связи с верховными богами, тогда как собака соотносилась с нижним миром, с духами низшей мифологии. § 3. «Кошка». Мифоритуальный комплекс о кошке ярок и противоречив. В нем выделяются достаточно убедительные верования и обряды, связанные с почтительным отношением к этому животному: связь с домашними духами; очищающая, излечивающая и продуцирующая сила; сходство с человеком; запреты на убийство и битье. Параллельно им под влиянием наблюдений над биологической природой кошки, социальных и религиозных факторов формируется противоположное мнение. При этом центром актуализации «кошачьих» представлений обоих полюсов оказалась территория расселения капшинских и южных вепсов. § 4. «Петух и курица». Эти домашние птицы занимали существенное место в верованиях, ритуалах и фольклоре вепсов, хотя еще в начале XX в. куроводство было слабо развито в вепсских деревнях. С петухом и курицей оказались связаны основные пространственно-временные идеи существования вселенной: верхний и нижний миры, чередование дня и ночи; они были воплощениями плодородия, предсказателями. Петух - символ солнца и огня, мощнейший оберег. Сравнительный анализ показал, что эти представления имели древнее индоевропейское происхождение. В вепсской среде они получили разные витки развития. Солнечная и огненная природа петуха использовалась в сложении образов духов бессонницы örägu и домашнего очага päčinrahkoi; обережное значение петуха получило яркое воплощение в вепсских заговорах от болезней. С развитием птицеводства курица стала объектом продуцирующих и предохранительных ритуалов. Многие из них были заимствованы от русских, у которых куроводство и связанный с ним комплекс обрядов оказались более развитыми. Отмечаются и некоторые региональные особенности вепсских представлений и обрядов. На территории Межозерья важность петуха в обряде перехода в новый дом понижается с севера на юг. Для средних вепсов характерны более разнообразные обряды, связанные с разведением кур. Глава 8. «Современные исполнители вепсских мифологических рассказов о животных» посвящена анализу нынешнего состояния вепсских мифологических представлений о мире фауны. Как показали экспедиционные работы, поверья и былички о животных до сих пор распространены среди вепсов. В главе перечисляются наиболее популярные в настоящее время сюжеты данного тематического цикла. Внимание к исполнителям позволило автору увидеть конкретных участников процесса передачи мифолого-религиозного наследия. Они представлены тремя группами. Первая группа активно использует традицию, вторая - хранит её в памяти и изредка извлекает для собственных нужд, третья - изменяет и отвергает. В Заключении подводятся итоги исследования, обобщаются выводы, частично сформулированные в главах работы, отмечаются перспективы дальнейшего изучения. Все результаты исследования сгруппированы в пять тематических блоков, отражающих выполнение намеченных цели и задач. 1. Итоги реконструкции «вепсской галереи животного мира». Сопоставительный анализ вепсских материалов с данными других народов показал, что для мифолого-религиозной традиции каждого этноса характерен свой неповторимый ряд животных. Достаточно вспомнить у вепсов основных персонажей фауны, составивших классы птиц, зверей, рыб, насекомых и т.д., которые в комплексе отличались от славянской и финно-угорской традиций. Наделение особым символическим значением одних реалий и отсутствие внимания к другим всегда определяется самой культурой. Тем не менее, среди этих реалий обязательно будут явления, ожидаемые в каждой мифологической системе12. Применительно к миру фауны, это образы животных, распространенные почти по всему миру и выделяемые практически всеми культурами, например, вóрон (ворона), змея, бабочка и т.д. Еще более значительную группу составят типологические образы, характерные для народов, проживающих в таежной зоне. Это всегда самые сильные и опасные – медведь и волк, а также лиса, заяц, олень (лось) и т.д. Для народов, занимающихся скотоводческой деятельностью, - лошадь, крупный и мелкий рогатый скот. 2. Выделенный ряд животных в традиционном мировоззрении вепсов членился на «классы»: птицы, звери, рыбы, «змееподобные», «мышеподобные», земноводные, насекомые, домашние животные, внутри которых имелись более мелкие подразделения. Детальный анализ всего видового состава фауны в мифолого-религиозном аспекте позволил достроить недостающие звенья этнозоологической классификации вепсов и представить ее со всеми подробностями на схеме 2 Приложения. 3. Выявление культовых животных. Исследование продемонстрировало, что из животных, известных природному окружению вепсов, далеко не все были отобраны вепсской культурой, не все прямо или косвенно почитались. Культовый ряд представителей мифолого-религиозной фауны формировался под влиянием нескольких мотивов, выступающих вместе или по отдельности: польза, восхищение какими-либо свойствами и страх. Особо подчеркнем, что среди отсортированных животных не все имели важное хозяйственное значение (например, бабочка, лягушка) и не все полезные (преимущественно, из диких видов) оказались культовыми (например, промысловые тетерев, глухарь, рябчик, многие виды рыб). Исследование показало, что в настоящее время достаточно трудно выделить культовых или почитаемых диких животных у вепсов. Зооморфные культы этой части фауны оказались чрезвычайно разрушенными. До нашего времени не сохранились культы лося (оленя), бобра, которые явно существовали в древности у всех финно-угорских народов. Без сомнения почитаемыми животными у вепсов были медведь и водоплавающие птицы (утка, лебедь), сюда же можно отнести и гуся. Нам удалось выявить дожившие до современности достаточно целостные комплексы признаков, лежащие в их основе. Для культа медведя таковыми оказались: 1) тотем; 2) носитель огня; 3) дух-хозяин леса; 4) символ плодородия и плодовитости; 5) самый главный среди зверей; для культа водоплавающей птицы: 1) тотем; 2) прародительница мира; 3) источник расцвета природы, плодородия, плодовитости; 4) душа. Эти комплексы оказались идеальной моделью для определения культов и их сохранности у других диких животных и птиц. Так, сравнение образов лебедя и журавля позволило сделать вывод о существовании культа последнего у вепсов. Культовые представления о животных могли различаться по классам. В вепсской традиции только для летающих представителей фауны (некоторые птицы, бабочка) характерны идеи о душе, поскольку они связаны с небом, символизирующим легкость и чистоту. Вокруг образа медведя сконцентрированы многие идеи промыслового культа, как бы отражающие материальную основу жизни - достаток. На эти идеи обращалось внимание и при изучении других объектов охоты и рыболовства. В результате представлениями, связанными с промысловым культом, оказались охваченными весь класс рыб и наиболее яркий их представитель – щука, а также лесной зверь - барсук. Однако выявленные формы почитания животных настолько многообразны, что их не всегда можно втиснуть в рамки какой-либо классификации. Почитаемыми у вепсов являлись также ласточка, божья коровка, паук, лягушка. С каждым из этих животных существ были связаны достаточно однородные представления, не образующие сложных комплексов. Эти представления, имеющие разный жанровый диапазон, как правило, выражались в положительной оценке названных персонажей и запрете на их убийство